• 1-я рота 3-го батальона 276-й ТПБр,
• август 1982 - январь 1984.
• Литературный раздел на -artofwar.ru-
• 
  

• 
  
• "Жизнь - это не звёзды на погонах, не ордена на груди.
• Жизнь - это трава под ногами, солнышко над головою,
• подруга под боком, вода в стакане, хлеб на столе..."

• 1-я рота 3-го батальона 276-й ТПБр,
• август 1982 - январь 1984.
• Литературный раздел на -artofwar.ru-
• 
  
• «Увидеть Саланг и... умереть» (отрывок из повести «Моя война»).

Да ..... - "дембель" с тряпкой светит Сашку. Скоро год службы, а он до сих пор в шестёрках бегает, это надолго, это навсегда.

Погрузили в "Камаз", "БТР" сопровождения, оружия у нас - ноль, пункт назначения - "КП" батальона на перевале Саланг. Дорога - асфальт, шоссе. Слева, справа кишлаки расстрелянные, разбомбленные. Внизу - река, в долине широкая, метров пятьдесят, чем выше поднимаешься, тем уже становится. На обочине техника сгоревшая валяется, скелеты грузовиков, "БТРов", на скалах звёзды нарисованы краской, фамилии, даты - "памятники " пацанам.

Горы они и есть горы. Всё меняется с подъёмом. Дорога сначала ровная, потом извилистая, затем серпантин. Так и природа. Поля, сады побольше переходят в поля, сады поменьше. На террасах, чем выше, тем скучнее, мельче растительность. В итоге, голые скалы, ледники.

Вот и штаб батальона. Сложенные из камней казарма, склад, банька, точки пулемётные. С одной стороны - дорога, скалы, с другой - ущелье. По дну речка бежит. Солнце светит, жить можно. Ночью колотун и так круглый год.

Пацаны забили пару косяков, тащатся. Вокруг "кадетики", два дня, как из Союза, зелёные. В казарме от анаши дышать нечем.

Спрашивают:

"Что за запах?!"

Веселья - полные штаны. "Душары"! Что с них взять.

"Кто ты!?"

Двадцатилетний офицерик в Афгане, авторитета - ноль. А "дедушки - это серьёзно, недаром, день за три считают, а надо бы за десять. Этот день, того стоит.

Долго на "КП" батальона не держали, несколько часов - и по машинам, БТРам. Разбросали - кого куда. Мне на тридцать четвертую точку, Колю - на тридцать третью.

"Что из себя представлял гарнизон?"

Около дороги вырыта яма. Стены забетонированы, над землёй полтора метра. Крыша сложена из труб дюралевых, стомиллиметровых, сверху слой глины, перемешанной с колючкой травой. Получился блиндаж, пять метров длинной и до трёх шириной, в сторону дороги и сада сделали небольшие окна. Сектор обстрела. Вход сбоку, вырыли ступеньки, забетонировали. Вокруг натянули маскировочную сетку. Рядом движок - дизель и бочка с соляркой. Бригада наша трубопроводная, вот и проложили трубу сотку вдоль дороги через перевал Саланг до Баграма, там крупнейшая авиабаза в Афгане. Заключалась наша служба - в охране дороги и перекачке авиакеросина. Вокруг сад - ореховое дерево, тутовник, абрикосы. Кругом дувалы - это заборы сложенные из камней, раствор - глина перемешанная с травой. Земля разделена на квадраты, к каждому дереву канавка ведёт, вокруг дерева водичка, орошают, иначе всё засохнет. Вдоль блиндажа ручеёк с водичкой горной, даже не арык, а канавка полметра шириной. Но вода - это всё! Холодная, чистая, сладкая. Привет Шинданту!!! Флаг вам в руки.

Неделю, две обустраивались. Забетонировали крышу. Выкопали яму, две доски, толь по пояс и сортир, готов. Ночевали, сначала на крыше, пятеро бойцов, автомат один - у Реджепа - туркмена. "Калашников", калибра 7,62 мм, конченный. Стрелял, как берданка, каждый патрон в ручную заряжаешь. Рация маломощная, пять-семь километров действия, но в горах ловила до тридцати. Дежурили, с берданкой, по очереди. Вокруг блиндажа расставили банки консервные с соляркой. Вот всю ночь и подливаешь, вроде как бы не спишь, начеку, да и свет успокаивает. Конечно, вырезать нас, как два пальца обосцать.

Через две недели мой ротный, капитан связи, привёз автомат АКС - 5,45мм. Складывающийся приклад, радости полные штаны. Оружие нулёвое, красота. Затем появилась и печка полевая с форсунками. Сделали навес - вышла кухонька. Как топили? Соляркой. Внутрь чугунной печки вставляется танковая гильза с отверстием, в которую заливаешь соляру, для этого использовали чайничек афганский с длинным носиком. Десять минут и труба красная. Привезли койки солдатские, шесть штук поставили в два яруса, две - одиночные. Стол, пару стульев, посуда, вилки, ложки и шикарный тулуп. Беленький.... был вначале, это для часового, по ночам холодно, горы. Воздух прозрачный, луна такая яркая, что читать можно, при желании.

Рация стояла на ящике под грецким орехом, антенну закинули на верхние ветки, метров десять над землёй. И опять повезло.

Всего шесть бойцов: повар - "молодой", два моториста, два ремонтника-трубача, один дурак - радист, то есть я. График дежурства смешной висел на стене:

"Лопатенко, то есть я, с 8 до 16, с16 до 24 и с 24 до 8 часов"

Вот такая мне честь выпала. Выкрутились, кто на пост, тот и на рацию, ума много не надо. Каждые полчаса связываться с тридцать третьим гарнизоном и докладывать:

"На гарнизоне всё в порядке, все на месте!"

"Кадетов" у нас не было, один командир взвода, Александр Батрасов, лейтенант, на три точки. Расстояние между ними где-то три километра, взводный - на тридцать третьем гарнизоне. По несколько раз в день посещали нас начальнички, в основном проездом и старший по точке должен был встретить и доложить:

"На гарнизоне всё спокойно!"

И главное честь отдать, а это впадло. Проголосовали.

"Реджеп! Будешь командиром!"

Урюк матюкается, а видно - доволен в душе. Где это видано, в Советской армии - чурка начальник.

"Всё - говорит. Я не дежурю! Командую!"

"Андрей! Стирай моё "хэбэ!"

Пришлось дать пару раз в рыло, чтобы нюх не терял.

Кричит, гад:

"Земляков позову!"

"Давай! На всех патронов хватит".

Так повелось, попадёт один урюк в православный взвод, никто его не трогает, скорее наоборот, жалеют. Экзотика. От дома оторван, от ишаков, хлопка, бедует родной. Но не дай Бог наоборот, хана, будут над пацаном издеваться, пока калекой не сделают. Мусульмане, флаг им в руки. Если их много, бей первым, бей самого крикливого, бей сильно, молча и... сильно.У нас два туркмена, Азад и Реджеп. Ничего - стерпится, слюбится. Потом адресами обменялись.

Через пару недель обстреляли тридцать третий гарнизон. Если наша точка появилась, как говорится, в "чистом поле", то тридцать третья обжила развалины большой частной усадьбы. Вот афганцы и напомнили, кто в доме хозяин. Стреляли не долго, из каменного сарая, стоящего за речкой, метров за сто пятьдесят. Никого не задело. Ночь, ни хрена не видно, в ответ выпустили коробку патронов из пулемёта "ПК" калибра 7,62 мм, с таким же успехом, как и "душманы".

Убить, не убили, но напугать напугали. На следующее утро лейтенант с Николаем наставили растяжек вокруг гарнизона, гранаты Ф-1, мощная штука, убойная сила двести метров, понатыкали сигналок, (свистят и вылетают ракетки одна за другой).

Вообщем, у взводного, бойцов находилось в два раза больше, чем у нас и охрана куда серьёзнее.

Сижу под орехом, телефонная трубка на рации лежит, обкурились в "смерть", ничего не соображаю. Слышу, тормоза, "Камаз" на дороге, из него Коля, ангел мой хранитель, выскакивает.

"Что случилось!? Почему на связь не выходишь!?"

Короче, вырубился я, свинья этакая, а братан ночью на "Камазе" прилетел с бойцами на помощь. А ведь девяносто процентов обстрелов трассы происходит как раз в тёмное время. Мой грех, каюсь. Хорошо, обошлось, вернулись без приключений.

Вскоре за каждой точкой закрепили по "БТРу - 60" старенькому, водитель-механик с Кавказа, Нальби и Витёк - стрелок-радист, Краснодарский край. Вообщем-то, Витёк снайпером был, винтовка "СВД", сам маленький, метр с кепкой, но стрелял, не дай бог оказаться на другой стороне.

Для того, чтобы поднять по трубам авиакеросин на перевал на четыре тысячи метров над уровнем моря, держали давление в тридцать атмосфер. Если датчики на входе показывали меньше двадцати пяти, значит, ниже нас пробоина. Выходишь на связь, по рации передаёшь по цепочке в штаб бригады, перекачка останавливается, выезжает рембригада на "БТРе" с точки ближайшей, бывало и с двух сторон. Если пробьют или прострелят трубу сверху, сразу находишь - вокруг всё керосином залито. Если с умом, то есть снизу, тогда сложнее и опаснее. Тронешь трубу, она - "Бах!!!" и без рук или головы останешься. Всякие там проволочки, камни, что мешают, осматривать надо внимательно, всякие коробочки, фонарики потерянные лучше не трогать. Бережёного, Бог бережёт.

Трубы меняются, ключ есть специальный, размером с ломик. К броне "БТРа" привязывали несколько труб, они и шли на замену, пока двое меняет, остальные во все стороны, во все глаза, палец на курке, любой шум, сразу огонь, без разницы, кто там: человек или ишак. Здесь не пустыня Шиндантская, пять метров от дороги ничего не видно, заросли, зелёнка почти сплошная, можно засаду устроить в упор.

Заменили, опять по рации в штаб, начинают перекачку и каждый гарнизон докладывает:

"Давление в норме!!!"

И так по цепочке вверх. Днём и ночью постоянный контроль за датчиками. Трудно, опасно, зато ни кто не пил кровь, ни "кадеты", ни "дембеля". Не очень поиздеваешься, когда твоя жизнь от других жизней зависит.

В долине, точку из первого батальона вырезали. Ночью спали все, никакой охраны. Раз, два, десять пронесёт, а там - дело случая - никто не застрахован. На другой точке сгорели все, топили соляркой, как и мы, что-то ночью перевернулось, проспали ребята. Много шума было после этого, завезли уголь, который возле печки с понтом держали, а топили солярой, без неё колотун. Кадеты кривились недовольно, а нам пофиг. Тепло превыше всего.

Здесь и денежка появилась, афгани. Откуда? От керосина, от солярки. Поначалу наш "командир" бегал с канистрой в чайхану, метров сто от нас, знал Реджеп пару слов на местном. Таскал лепёшки, конфеты местные, фанту, колу, апельсины.

Дальше, больше. Юра, моторист-умелец, вместо заглушки в дизеле вкрутил вставку с шлангом резиновым. Вот тебе и заправка, лей - не хочу.

Возле чайханы на ночлег останавливались "Бурбухайки", старенькие грузовики, "Универсал", "МАН". Машинам по тридцать лет, дизельки, а на перевал карабкаются в любую погоду. Обычно отец за рулём, а сын рядом, В жару пацан садился на капот и поливал радиатор холодной водой, закончилась, побежал к речке, набрал и назад, всё без остановки. Вот так и ползёт. Аппараты конечно сказочные, все в лампочках, картинках, светятся, как ёлки новогодние. Красота азиатская.

Каждый из грузовиков имеет подвесные баки на пятьсот, восемьсот, тысячу и болеее литров. Реджеп договаривался с водилами о цене в каждом конкретном случае. С одиннадцати, двенадцати часов ночи начиналась работа, почти каждый день по три, семь машин заправляли. Опасно, статья серьёзная, подрыв боеспособности армии.

Полчаса на тысячелитровую бочку. Отверстие узкое, в мизинец. Увеличиваешь обороты и давление не падает. Самое главное, вовремя шланг вытащить, иначе позаливает весь асфальт. Подсвечиваешь фонариком, но раз на раз не приходится, афганцы просят до крышки наливать, зазеваешься, потом пыль на обочине собираешь и посыпаешь. Через пару недель на дороге пятно тёмное образовалось, асфальт светлый. А трасса классная. Сплошная крошка, танк на месте разворачивается, а ей пофиг, только царапины на камнях. Под утро заканчивали, усталые, закуренные, но не "планом", всё на трезвяк. Опасно, вот и куришь одну за одной, время быстрее идёт. Достаём из тайников афгани, в карманах никто не носит - статья. Самая приятная процедура - подсчёт, разделили на всех участников поровну и разумеется, каждый, афганей по двести-триста скидывает на общак, на продукты.

"Вот это жизнь!!! Привет пламенный, Шинданту!!!"

Горный воздух, ледниковая вода, небо прозрачное, деревья, трава под ногами зелёная, вокруг горы, орлы высоко, высоко, птички по веткам прыгают. Рай!!!, Эдем!!! И деньги - кислород жизни. Метрах в ста - лавка, дукан, там всякая мелочёвка. Сигареты, зажигалки, зубная паста, мыло, конфеты. Кола, фанта в ящиках в ручье стоит, охлаждается.

"Что такое тысяча афганей? Одни джинсы.

А продукты дорогие, мясо - деликатес"

Один индюк - три тысячи, лопатка баранья - шестьсот, восемьсот. Страна нищая, дрова на вес продаются. Дешёвка - дыни и арбузы, встанешь на дороге, смотришь, ползёт "бурбухайка", гружённая дальше некуда.

"Стоять!!!"

Никогда не надо брать, то, что дают, выбери сам, могут и травануть. Там ведь за всё своя такса. Солдат - пять тысяч афганей, офицер - десять и выше, танк, "БТР" - двадцать пять тысяч, самолёт сбитый - до одного миллиона.

Палец на курке, граната в кармане наготове. Самое страшное - это плен. Издеваются, режут на части - другой информации не было.

"Верили!?"

"Безоговорочно!"

Через определённое время зачитывали приказы по армии, такой-то ушёл из расположения части, пропал, нашли через месяц труп без головы. Местные, место, где закопан, указали. Страшно!!!

Умирать один раз надо. Звучит красиво. Понты это всё. Человек весь в дерьме, а за жизнь цепляется, не оторвёшь.

Появились зажигалки японские, сигареты "Ява", "Кент", мыло "Камей", зубная паста фирменная, апельсины, фанта, кола, порно-карты, журналы с девочками.

Ползёт на Саланг колонна. Оружие, патроны, гранаты, бомбы, продукты. Картошку в сетках на ходу из прицепа снимали не спрашивая, но с оглядкой, чтобы "кадеты" не видели.

На лобовое стекло, водилы, ставили таблички с надписями. Ленинград, Одесса, Киев, Рязань, Львов и прочие города, кто откуда. Так и знакомились. Вот Ивано-Франковск, Западная Украина, земляк

"Что везёшь?

"Масло консервированное!"

Туфта конечно, но на пару дней хватит, потом испортится. Взамен "план" давали, афгани.

Решили праздник устроить, бывают дни рождения и другие причины. Выходишь на трассу, вытягиваешь руку, два пальца торчат, "стопка", знак международный. Машина по тормозам.

"Есть!?"

На тысячу афганей, четыре пол-литровки. Водка ашхабадская, гадость ещё та, нефть живая.

Вечером по сто-двести грамм на грудь. Плов, Реджеп, на костре готовил, афганская баранина, лепёшки, фанта. Тепло, уютно. Поиграли в покер на приказания. На крыше блиндажа гавкали и кукорекали. Романтика!

В десять часов вечера подъехал "БТР", что довольно редко, по ночам ездить, себе приключение на задницу искать. Заходит два "кадета" из штаба батальона, капитан из "молодых" начал права качать.

"Что за пьянка!?"

Какая там пъянка, так по сотке выпили, отметили. Завёлся кадет, крови хочет, всё- таки училище закончил. Слово за слово. Орёт:

"На губу завезу!"

"Хрен с тобой! Вези!"

Глупо с моей стороны, конечно. Но в Афгане положено на угрозы отвечать тем же.

Свой кодекс чести. И вот в ночь, за десять километров вниз. Сдаёт он меня, гад, в комендатуру, в Хиджане. Кишлак, только большой, с претензией на городской центр.

В комендатуре, всё офицерьё пьяное, начальник на голову выше меня.

"Что борзый? Счас разберёмся!"

Снимает ремень, идет на двор. Темнота кругом, только окна в казарме комендантской светятся.

"Завтра, пацаны, привезут три тысячи афганей"

- откупаюсь.

"Вот это другое дело, но сидеть три дня минимум, а послезавтра пусть забирают"

Закрыли в каком-то сарае из бетонных плит, щели со всех сторон, между крышей и стеной рука пролазит, решётка, нары деревянные, какие-то обрывки шинелей. Колотун, ноябрь месяц, накидал на себя и под себя тряпьё, протрясся до рассвета.

Утром веник в руки, хожу по территории, что-то подметаю. Подходит кавказец, такой чистенький, воротничок белый, усики аккуратные. Ремень в руках.

"Кто?! Откуда? Сколько служишь!?

И по ногам, как хлыстом, ударить пытается.

"Перестань"

- отступаю.

"Что, борзый!?

Вот она жизнь, вчера за столом плов с водкой кушал, смеялся и шутил, сегодня я - ничто. Животное, даром не бьют. Вокруг забор колючий, а за забором ...... назад дороги нет. Безнадёга.

Видно, что-то сказал комендач, не трогали больше. Так день до вечера, с какой-то пайкой пережил. Рота комендантская - одни "азеры" и парочка рабов из славян

Один парнишка из Москвы, весь грязный, тело в болячках, ботинки на босую ногу, всё бегал с котелками и дровами, шагом ему передвигаться было нельзя. Зачмырили, пацана, зверьё кавказское. А начальство у них наше, из славян. А что толку.

Приехал мой ротный связи, хороший мужик. Капитан сказал ему на счёт афганей, чтобы пацаны передали. Опять ночь, вши заедают, от шинелей этих набрался. Не спал, колотун страшный. Ещё полдня, как-то, пережил. Приехал ротный, рассчитался с комендачём. Наконец-то! Дома!!!

В блиндаж не вхожу, закон гигиены, снимаю всё барахло, его в ведро и на костёр.

Воду, пацаны нагрели, мочалкой шлифуюсь, красный весь, как из бани. Надел какое-то "хэбэ" и в хатку.

Сколько мало надо человеку, чай горячий, постель, крышу над головой - главное, тепло.

Сам виноват, за пару дней до этого собаку застрелил из автомата, по "дури". Начал стрелять по банке из под сока, а возле тутовника будка стояла, кто-то нам дворнягу подкинул, сидела на шнурке. Бестолковая такая, выла по ночам, весь двор загадила, - но это не повод. Каюсь! Стрелял в банку, пуля рикошетом в дворнягу, пришлось добивать. За это бог и наказал меня. Не обижай братьев меньших. Каюсь, каюсь, каюсь!!!

Со временем, почти все точки занимались продажей керосина, но самым крутым был Серёга-наркоман. Этот заправлял целые "наливники", по десять тонн, двадцать, конечно, не через трубочку. Система такая.

Всё делается очень быстро и профессионально. Временно прекращается подача керосина, разъединяется труба, подключается вставка с топливным шлангом, направляется в бочку, возобновляется подача топлива, минут сорок и восемнадцать тонн слито.

Такие остановки не остаются незамеченными. Серёга кормил не только батальонное начальство, но и бригадное. На игле сидел очень плотно, наркота конченная, тем не менее пытался взять под контроль всю трассу, - кто и когда будет заправлять и прочее. Тоже мне - "крёстный отец". Объяснили пацану, нам беспредел не нужен, тоннами мы не занимаемся. Если появится ночью его бригада в нашем районе, будем стрелять, что и пришлось сделать один раз, не на поражение, над ушами. Хватило и этого, больше их не видели.

Вскоре залетел Серёга, что и следовало ожидать, но из бригадного "сизо" сбежал. Никому живой он был не нужен. Видели его где-то на трассе, катался на асфальте. Ломка - штука страшная. Далее ничего о его судьбе не знаю, ничего не слышал.

А афганцы, наш керосинчик, в Пакистане за три цены продавали - бизнес.

Потихоньку жирели. Обзавелись банными полотенцами. Саня из Казахстана купил костюм спортивный, красного цвета, я - часы "Сейко" за три тысячи, магнитолу "Грюндик" взяли в чековом магазине, прятать не надо,... скинулись мол с получки и купили. Чушь конечно. Получали по девять, двенадцать чеков в месяц - копейки.

Ушёл на "дембель" мой ангел хранитель, Коля. Всё, оказывается, заканчивается. Через год моя очередь. Дал свой адрес, шестьсот чеков (наменял на базаре афгани).

Вот друг!!! Это опасно, но всё перевёз. Съездил домой, навешал лапшу на уши, какой я здоровый, что являлось относительно правдой. Как нас кормят отлично, как тепло, светло, как книжки читаем. Всё правильно! Нечего сопли распускать, не помогут. Обнимаю тебя, друг мой Коля!

Ноябрь 1982го года. Вот и сбылась, как говориться, мечта идиота. По радио объявили: умер генеральный секретарь ЦК КПСС, Леонид Ильич Брежнев, почти два десятилетия правивший супердержавой, империей, называемой СССР.

Пару дней назад, отмечали очередную годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. Пили водку, палили из автоматов, Витёк лёг на землю, взял пулемёт "ПК-7,62мм", приклад в землю и коробку трассеров в небо. Огонь!!!

Буква за буквой:

"Брежнев х..."

Художники. Веселились полночи. Пацаны! Что с нас взять. Повырубались под утро, какая там охрана, тем более керосин не качали, боялись диверсий и пьянок. Грамотное начальство, правильно боялось. Праздник - он и в Афгане, праздник.

И вот нет того человека, который послал нас выполнять интернациональный долг, восемнадцатилетних пацанов. Некоторые и подтянуться не могли ни разу. Автомат раз, два держали, стреляли по семь патронов.

"Кто ты такой?!"

Пыль придорожная, а дела государственные - превыше всего. Сказано:

"Умри!!!"

Умирай, позади Родина, не мы, так Америка войдёт, прямая угроза южным границам.

А моя задача, вернуться живым, но друзей не бросить, фамилию не опозорить. Высокие слова!? Но это лучше, чем низкие.

Целую неделю после похорон слухи - пойдём в Иран, в Пакистан. Это две страны, которые активно помогали "духам", там лагеря их, базы подготовки, госпиталя. Логика была, сил не было. Бред какой-то!!! Так и до мировой войны можно добраться.

На дороге неспокойно. Летит вниз колонна "мокрая", ясно, труба пробита, фонтан керосиновый. Вскоре стрельба возле чайханы нашей. На броне "бэтээра", пацаны, готовые лежат. "Кадет" орёт:

"Чайхана, чайхана!!! Духи!!!"

Выпустили в ту сторону по пару магазинов, колонна проскочила и тишина. По рации слышно:

"Тридцать четвёртый обстреливают!!!"

Никто нас не обстреливал. Колонна остановилась возле чайханы, рядом ущелье, оттуда их и обстреляли. А мы в глазах батальона - почти герои, наш лейтенант голос сорвал на трубке:

"Патронов хватает!?"

"Никто не ранен!?"

"Помочь ничем не можем, "бэтээр" в ремонте"

Это правда, наша "броня", почти всегда на приколе стояла. Поехали на базар в Хинджан, (не сами конечно, с моим капитаном-связистом), купили какое-то барахло, жратвы, командиру помогли. Ему в отпуск ехать, а он голый, босый. Что они там получали?

Триста чеков. За три дня и пропивали, а дома любимая с наследниками ожидает. Любовь любовью, но без чемодана - такой с ручками деревянными ящик, - "мечта оккупанта", делать нечего. В Союзе такого ширпотреба никто и не видел. Вот тут тебе и почёт, и уважение, и любовь.

Поехали назад, вверх по трассе, один движок на "бэтэрэ" и сдох. Ползём шагом, короче, полтора часа добирались. Сидишь на броне, палец на курке, сигарета в зубах, башня на зелёнку повёрнута. Повезло, выходной у "духов". Наш день.

У Нальби, фотик, увеличитель и всякие реактивы. Купили фотобумаги, появились мои первые афганские фотографии. Весь в лентах пулемётных, друзья в обнимку, славное время. Таких братьев на гражданке нет. Фотомодели. На "бэтэре", возле блиндажа с автоматом, со снайперкой, в дублёнке, без дублёнки, на дувале, под дувалом, на фоне гор, на речке. Приезжают с точек в гости соседи, "косячок" - кто желает и фото обязательно. Потом проявка, ответственный момент.

"Получится? Нет?"

С Нальби, нам повезло, соображает парень. Всю ночь печатаем, клеим на стол. Просыпаешься, фотки в трубочку, по конвертам - и домой, в семью, друзьям. Конечно, не всё доходило. Одна из трёх, и то хорошо. Номера техники не должно было быть видно.

Выпал снег, полежал до обеда и растаял. Скоро новый, 1983 год.

• 1-я рота 3-го батальона 276-й ТПБр,
• август 1982 - январь 1984.
• Литературный раздел на -artofwar.ru-
• 
  
• «Увидеть Саланг и... умереть» (отрывок из повести «Моя война»).

"Подари, да подари".

Мы - ни в какую. Придумали, гады, отмазку: опасно, мол, инфекция. Через пару месяцев пришлось "подарить".

Жрать нечего, перевал закрыт, денег ноль, лепёшки на камнях, сухая картошка-пластелин, крупа, тушёнка. Баранина, пятидесятых годов выпуска, вонючая, добавляли пару головок чеснока и выжаривали, запах убивали. Зато "Минтая" в томате - мешок. С желудком у всех проблемы. Но молодость, есть молодость. Пошёл, Саня-казах в сортир, ему пацаны запал от гранаты в ямку кинули.

Бах!!!

Вываливается Санёк, трусы в руках. Вот это повеселились!

Со временем осмелели. Метрах в пятидесяти, за садом, речка горная, мелкая, по пояс, но быстрая, есть небольшие ямки, вот туда и кидали гранаты "РГД-5". Глухой взрыв, фонтан вверх метров на десять, а ниже по течению, пацаны, рыбу глушённую собирают, форель.

Пару раз местные, ребятня, приносили на прутиках мелкую рыбёшку, меняли на солярку, сами не едят. Выменивали яйца, редко кур.

Много стреляли. Делать нечего. Банку стограммовую пробиваешь патроном, сок выпиваешь, посуду в воду и огонь! Кто больше потопит. Витёк всегда чемпионом был, мало того, что снайпер, так и калибр у "СВД-ки" - 7,62 мм. Как даст!!! Банку на части.

Новый 1983 год встречали, как положено, с водкой, колой, пловом, шашлыком, апельсинами и, конечно, трассерами и гранатами. Целый месяц готовились. Это что-то обалденное!

Двенадцать часов ночи.

Огонь!!!

Всё небо над перевалом в трассах от пуль. Миномётчики, (рядом взвод метрах в пятистах стоял), осветительными минами пол неба забросали. Висит такая яркая-яркая люстра, а вниз искры шлейфом сыпятся. Шум, грохот, светло, как днём. Трассеры выписывают от поздравлений до мата. Так, как в Афгане, Новый Год,.. нигде не встречают. Вот это салют!!! Пляски дикие до утра. Расслабуха полная. Охраны - ноль.

Влёт..... Расслабились. Давно по заднице не получали.

Ночь, светло, луна, как фонарь, висит, воздух прозрачный. Заправляем очередную машину, курим, базарим. Нежданно-негаданно, как злой, очень злой призрак с выключенными фарами и движком "бэтэр" сверху катит, за ним "Камаз", такой же замаскированный. С "БТРа" очередь автоматная, пули во все стороны рикошетом от асфальта, между ног, между колёс. Как никого не задело? Без понятия.

"Всем стоять!!!"

- орут с брони.

Какой там стоять, статья страшнее смерти. Санька-казах, не растерялся, выхватил шланг из бочки, керосин во все стороны фонтаном, моторист отсоединяет от дизеля. Саня, за блиндаж кидает шланг над колючей проволокой, да так удачно, десять метров змеёй в секунде пролетели на афганскую территорию, где-то в кустах приземлились.

Мы бегом в блиндаж, только залетели, запыханные, испуганные, бушлаты в керосине.

Вдогонку, как оказалось, замполит батальона, майор, противный мужик из Душанбе, полу чучмек. Всё начальству задницу лизал, плакатами членов политбюро Союза каждую точку обвешал. Сто процентов комсомольцев, меня, беспартийного, (в своё время за драку исключили), сфотографировали под деревом, за спиной простынь повесили. Через неделю комсомольский билет привезли.

Замполит орёт:

"Всё!!! Всем тюрьма!!! Кто заправлял!?"

Мы, как дурачки:

"Ничего не знаем, вот дежурим"

"Почему в керосине!?"

"Ремонтировали, облило"

Чушь, бред, а статья конкретная, пять лет минимум. Ведёт нас майор под автоматом, (это он гад стрелял, машину останавливал), подводит к "бурбухайке", (она успела отъехать не более пяти метров), построил нас троих, в шеренгу. Говорит таджику н Рустаму, переводи водиле:

"Покажи, кто заправлял!? Иначе взорву к чёртовой матери!!!"

И ложит на капот гранату "Ф-1". Перевёл Рустам, афганец молится, божится, головой машет из стороны в сторону.

"Ничего не знает, Аллахом клянётся, керосин брал в долине, там и бак облил"

- переводит Рустам.

Замполит матом и по точке кругами, фонариком за колючку светит, сам идти боится, знает: растяжки могут стоять, как бахнет, так и "дембель" досрочный. А на "Камазе", в догонку, приехал старшина батальонный, прапор старший с собакой, овчарка восточно-европейская, с ним на постоянке. Мужик хозяйственный, давай лазить со своим псом по всем дыркам, обнюхивать.

Замполит рвёт и мечет, хана вам, гады, "дембель" в тумане. Здесь прапор подходит, что-то там сказал:

"Всё - отбой! Завтра будем разбираться!"

- прошипел майор.

Сели по машинам и уехали. Ничего не понимаем, никого не забрали, счастья своему, не верим, не бывает так. Майор - сволочь известная.

Перекурили, осмотрелись, шланг в кустах валяется, всё вроде на месте. Нет. "Общака" нет, кассу нашу забрали, прятали в стене за камнем, двенадцать тысяч афганей. Прапор забрал, это и спасло, другого объяснения, "чуду", нет.

"Афганец, молодец!"

- говорю.

"Да.... молодец!"

- смеётся Рустам.

Я, перевел:

"За дувалом, боец с пулемётом стоит, не дай бог, дам команду и тебе, и машине, и офицерью, хана будет"

Артист!!! Ну разве не герои! Пусть и на криминальном фронте.

Недели две гнали афганцев от гарнизона в шею, никакого керосина, страх, зона дело серьёзное. Реджепу и Сане, весной домой. Чем меньше остаётся, тем обиднее влетать. Мне, Азаду, Рустаму ещё около года.

Но время лечит, да и кушать хочется, тем же "дембелям" домой с пустыми руками возвращаться, что ли!? Восстановили процесс, но на более высоком уровне.

Договорились с соседями, чуть что, облава какая, по рации передать. Начиная заправку, предупреждали соседей:

"Не спите, гады!!!"

Заканчивали:

"Отбой!!!"

Вот такая взаимовыручка.

Опять беда. Танкистов подорвали.

Метров в пятистах от гарнизона, вверх по трассе, на повороте стоял пост. Ничего сложного, вырыта яма, танковый окоп, там и дежурили целый день, на ночь уезжали на базу к миномётчикам, где и ночевали. Обедали на месте, иногда к нам приезжали, покуривали, в волейбол играли, угощали их "планом", фантой, апельсинами. Хорошие ребята.

Духи поставили итальянскую мину, пластиковую.

Обычно прежде, чем встать на место, делали осмотр. В этот раз плохо или вообще не проверили. Короче, бахнуло. Никто не погиб, но все получили ранение. Повезло. Прислали другой танк, другой коллектив, тех ребят я больше не видел. Надеюсь, всё нормально.

Ходили к миномётчикам в баню. Это кайф!!! Каменный сарайчик возле арыка с водой горной, внутри печь глиной обмазана, торчит несколько танковых гильз, снизу дрова кидаешь, в гильзы воду наливаешь. Жара!!! Жара!!! Выскакиваешь, красный весь, рядом запруда из камней сделана, воды по колено, садишься на задницу.

"Кайф! Кайф! Кайф!"

Кругом парует. Выходишь, как на свет народился, лёгкий такой, чистенький, всё вокруг смеётся, жить хочется. Счастье!

Как говорил Эдгар По.

"Что такое блаженство?"

Четыре условия: первое - работа на свежем воздухе, второе - любовь женщины, третье - отсутствие тщеславия, четвёртое - стремление к совершенству.

Первое - больше, чем надо, третье - какое там, к чёрту, тщеславие, домой бы вернуться, о совершенстве - такие вопросы на повестке дня не стояли, день прошёл и бог с ним. А любовь... Порнухи насмотришься, шведские журналы с точки на точку передавали, пока не рассыпались, или какой кадет не забирал. Насмотришься - дрочи. Грубо, но честно.

Это американцев во Вьетнаме проститутки обслуживали, для расслабухи. Понимали, как отдохнёшь, так и работать будешь. Мы - как бесполые. Забросили на два года, а там хоть трава не расти. О девчонках говорили часто, по сути, вся жизнь на них держится. Нам, славянам, проще, нравы вольные, а вот мусульмане? Проблема.

Реджеп, хвастается -

"Нас родители с детства к сексу приучают, но соседку трогать нельзя - убьют, а хочется "дурочка" всунуть. Вот и суём мы ишакам в задницу, поэтому член у нас вырастает большой и твёрдый."

"Что!?... Врёшь, гад противный!!!"

Давай спорить. Договорились на ящик "фанты". Реджеп, ишака трахнет.

Через дорогу, в саду всегда пасся один, из соседнего кишлака. Поймали, завели в сарай наполовину разрушенный, без крыши.

"Вперёд Реджеп! Кайфуй!!!"

Спустил "хэбэ", мы по земле катаемся.

"Холодно!"

- в растройстве.

"Не встаёт!"

"Дрочи !!!"

- советуем.

Ничего не получается. Журнал шведский принесли мужики.

"Вот тебе, дорогой. Вперёд!!!"

Листал, листал - ни хрена.

Мы покатом.... Всё! Смеяться нечем, одни слёзы. Реджеп, гад этакий, придумал отмазку, - надо, мол, ишаку яйца вниз оттянуть, иначе не вставлю, задница закрыта.

"Счас!!! Осталось только ишаку яйца оттягивать!!!"

Повырубались. Поставил ящик, куда денется, достанем. Такие вот шуточки.

Два года, здоровый мужик, без подруги - спасибо, отцы-командиры. Спасибо партии родной и лично генеральному секретарю КПСС. Его бы в тот сарайчик, к тому ишачку.

Появилась в батальоне новая беда, не лучше духов. Прислали "особиста", старший лейтенант, земляк, почти, родом - из Ивано-Франковска. Высокий такой, стройный, глазки внимательные, школу "КГБ" закончил в Москве. Личный "БРДМ" имел. Наш комбат, подполковник Вася, в два раза его старше, а первый честь отдавал, вёл себя, как шестёрка. Такая власть у этих тварей, "особистов". Но и без них никуда.

Как-то, несколько месяцев назад, заехали два неизвестных капитана, достали "ксивы", - "особисты" из Баграма. Зажигалку, джинсы забрали, часы с меня сняли "Сейко".

Пытался защищаться. Куда там!!!

"Не нравится !? Сейчас завезём в Баграм, в особый отдел, там разберёмся"

Твари.

Наш, старлей, всё больше политикой занимался, карьеру надо сделать, а где, как не на крови. Ездил по точкам, высматривал, вынюхивал. Заявляется, любитель побеседовать, тет-а-тет.

"Как жизнь?"

"Несчак. День до вечера"

- правда.

"А вечером? Говорили, "Голос Америки" слушаешь"

"Нет... "Голос Канады"!

"Особист", обалдел. То бледнеет, то краснеет. Шпиона поймал!

Объясняю:

"Врага, лучше всего, бить его же оружием"

"Надо бы объяснительную написать"

- тихо так, прошептал, старлей.

Не знаю, что меня толкнуло, умом не понять. Вот такой я честный!? Преданный!? .... Да! Всегда считал себя патриотом. Дурачок.

Писать отказался, сработал инстинкт самосохранения. Этот, гад, давай пацанов по одному в блиндаж загонять. Пиши, как я, антисоветчиной занимался.

"Нет!? Не будешь! Дембель в тумане! Сгною!"

К чести, братьев моих, все отказались, не то, что писать, но и подписывать его бумаги. Так гад и уехал ни с чем. Обещал вернуться.

С Серёгой, одесситом, мы, как два товарища, вместе в "учебке", потом в Шинданте, затем на Саланге. Он, связистом на тридцать пятом гарнизоне, выше нас. Холоднее там, если у нас, выпавший снег, лежал до обеда и таял, то там лежал. Каких-то пару километров по трассе вверх, а растительность уже не та, беднее.

Любил, Серёга, музыкальную аппаратуру. За речкой, в камнях, спрятал ящик из под мин, собирал радиомикрофоны, какие-то шнуры, переходники, динамики. Всё фирменное. При случае, думал домой отправить. Кто сдал!? Не знаю, может и никто, грех на душу брать не буду, но и как этот гад, "особист", нашёл ящик, не знаю. Не любители они по афганской территории шнырять.

Положил в "БРДМ" и увёз. Короче, дело открыл на Серёгу. Доказательств валом. Хранил в ящике фотографии, а это лучше отпечатков.

"Ну, что с тварью делать!?"

Проще всего подорвать или из гранатомёта бахнуть, но не сам он ездил, два бойца рядом, водитель и радист-стрелок. Они здесь ни при чём. А это, западло.

В целях безопасности продали за полцены "Трайдент", магнитола, мощная, красивая, четырнадцать тысяч дали, цвета металик. Кассету вставишь, звук на всю округу, хранили в ящике из под мин, в яме под дувалом. Сверху всяким хламом прикидывали.

Доставали только по вечерам. Избавились от фотоаппарата "Универсал", американский. Десять тысяч заплатили на базаре, снизу кассету вставляешь и десять фоток цветных выползает, для проявки о "хэбэ" тёрли. В Союзе такие вещи только в "Берёзке" за валюту продавали, здесь на любом базаре валом.

Времена изменились, не в лучшую сторону, то одного, то другого посадят. Наличие афганей в кармане, пару палок "плана", всё, статья готова. Кому зона, кому звезда на погоны и не надо голову под пули подставлять.

Настроение дерьмовое. Одна радость "Макс", метровая обезьяна, знакомый водила оставил на неделю, на хранение. Привязали к дереву, сел "Макс" на дувал, апельсины жрёт и дрочит. И так всю неделю. Извращенец несчастный. Потом автобатовцы побрили ему грудь и выкололи "Я - педараст", по обкурке, конечно. Идиоты, пацанва, но эта же пацанва в "Камазах" горела, срывалась в пропасть, расстреливалась из гранатомётов в упор, валялась по госпиталям с желтухой, малярией. И подрывались, с "духами", на пару.

Весна, птички поют, солнышко светит ласковое, трава зелёная, абрикосы цветут. Серёгу, друга моего, забрали в штаб батальона, плохой знак, дело раскручивают, что-то вроде домашнего ареста, под присмотр отцов-командиров.

Приехал мой командир роты связи:

"Плохо, Саня, "особист" достал, требует твоего перевода на другой гарнизон"

Теория и практика особого отдела - солдатиков надо постоянно тасовать по точкам, как карты. Не дай Бог, сговор. Возьмут всем составом и к "духам" в горы сорвутся. По себе судит, сволочь.

Такой на гранату не ляжет.

Тоже мне, мёд нашёл. Служба еще та. Вечером в сортире, никто без гранаты не сидит. Под луной не стой, тень не должна падать, особенно, когда посцать пошёл. Постоянно под прицелом. День прожил и Бог с ним. Будет завтра, тогда и пищу будем добывать. Спишь одним глазом, всё контролируешь, кто вошёл, кто вышел, автомат под рукой, только на курок нажми, какой там предохранитель. И так день в день, ночь в ночь. Урод, этот "особист".

Стал я, Серёгиным наследником, радистом на тридцать пятом гарнизоне. Это развалины афганского дома на повороте дороги. С одной стороны овраг, внизу речка, с другой - трасса, за которой сад. Выше кишлак под скалами, с двух сторон ущелье. Точка на пересечении троп, хорошее место для торговли,.... шутка. Помещение больше нашего, кровати одноярусные, места хватает. Только холодно, топят углём, две печки, а толку - ноль. Стены глиняные, потолок из труб, бетоном залит. Взял и из автомата, надев каску и бронежилет, прострелил дыру в потолке, вставили трубу, замазали раствором, гильзу танковую в буржуйку. Всё, готово, зажигай соляру и труба красная. Со временем сажу надо чистить. Как!? Пару выстрелов в трубу, сажа вылетает.

По дну ущелья протекала ещё одна речка, которая впадала в нашу, сверху мост, труба с керосином тянулась по воздуху.

Тошно на новом месте, спишь плохо, всё чужое, но время терпит, освоился с контингентом, был знаком и раньше, не близко конечно, но и не далеко.

Остановился "БРДМ", вылазит "особист":

"А ты, как сюда попал?"

- умничает.

"Вашими молитвами"

- отвечаю.

"Я не при чём! Кто сказал?"

Счас! Так я тебе и сказал! Сволочь, этакая.

Морда побледнела, затем покраснела. С понтом, ничего не знает. Не любит меня, гад.

• 1-я рота 3-го батальона 276-й ТПБр,
• август 1982 - январь 1984.
• Литературный раздел на -artofwar.ru-
• 
  
• «Увидеть Саланг и... умереть» (отрывок из повести «Моя война»).

"Где там!!!"

Надумал замполит кишлак прочесать, ближайший. Надо отличиться, себя показать и врагов наказать. Слушаем рацию, всё спокойно, походят и вернутся. Здесь передают:

"Стреляют! Попали в засаду!"

- дальше веселее:

"Майор ранен в ногу, легко"

Теперь назад и то в темпе, звёздачка на погоны, орден на грудь - обеспечен.

Новое сообщение:

"Убит замполит!!!"

Вот это радость!!! Весь батальон в кайфе. Столько крови попил, немеренно.

Дальше - хуже. Есть убитые, раненые пацаны, выйти не могут, лупят со всех сторон.

"Поехали! Заводи аппарат!"

Кое-как запустили движки, через пятнадцать минут на месте. На дороге танк стоит, ствол в сторону кишлака, "бэтээров" штук пять, лупят из пулемётов и автоматов в сторону большой двухэтажной усадьбы. В том районе грохнули замполита и наших пацанов. Там стены метровые, от пуль только пыль летит. Танкистам приказ:

"Уничтожить!!"

Как дал!!! Хроника второй мировой войны. Столб глины вверх метров на тридцать. Одна пыль осталась.

Какой-то боец бегает между "бэтээрами", орёт:

"Добровольцы!!! Раненых вытаскивать!!!"

Как я мог усидеть за бронёй!? "Узбек", не пошёл, толку с них, стреляют по воробьям. Как в брата!? В мусульманина!?

Сижу под сараем, метрах в пятидесяти лежит пацан, рукой машет. Сорвался, бегу, фонтаны земли от пуль, страшно, но некогда думать. Боец, азиат, ранен в живот. Схватили за руки, ноги и внаглую, бегом к сараю. Обошлось, вытащили.

Радист сообщает:

"Друг твой ранен, Серёга, где-то там, под кишлаком лежит"

Серёге, зона светила, вот и дёрнул с замполитом, шанс для отмазки. Побежали.

Группа добровольцев, человек десять-пятнадцать. Фонтаны глины кругом. Шугняк. Впереди речка, метров пятнадцать-двадцать шириной, мостик несчастный. По нему нельзя, пристрелян.

Добрались без потерь. Лежит группа солдат, почти все ранены. Кругом деревья, дувалы, ничего не видно. Кто!? Откуда стреляет!?

"Где Серёга!?"

- кричу.

"Там, за дувалом!"

Переваливаюсь на другую сторону, санитар-казах рядом, сумка с крестом через плечо. Натыкаемся на бойца, лежит не дёргается, перевернули - готовый, мухи в рот лезут. Узнал. Андрей. В своё время, наш чурка, Реджеп, хотел его заставить "хэбэ" постирать, за что и получил от меня в голову. Потом перевели, пацана, на другую точку.

Страшно!!! Вот она, смерть, в упор смотрит. Но в те секунды, как автомат действуешь. Метрах в пяти стонет друган, Серёга.

"Всё! Хана Санёк! Пуля в пах попала, кровью сцу!

Вяжем автоматы в связку, берём с двух сторон под руки Серёгу. Метров пять пробежали, удар в колено страшный, как раз на эту ногу упирался в этот момент. Откинуло в сторону метра на два, лежу под дувалом. Шок!!!

Оказывается, и для меня пуля есть!!! Одной очередью троих уложил, - по ногам.

И Серёгу, повторно. Попали, мы в "окно", место пристрелянное, свободное от деревьев. Закрепляется оружие в станок, строго в одном направлении, нажал на курок, попадание - сто процентов. Стреляли с другой стороны, выше "бэтээров", где-то с гор. А разведка докладывала, есть договорённость с полевыми командирами. Они нас не трогают, мы их. Не так вышло, как хотелось. Огонь перекрёстный.

Страшно! Сердце вылетает. Какое там геройство!? Ноги бы унести! На рану вниз не смотрю, так долбануло, кажется, пол ноги оторвало. Лежать нельзя, добьют как замполита, его сначала по ногам, потом с крыши через всю спину очередь.

Опираюсь на здоровую, переваливаюсь через дувал, падаю. Откуда ушёл, туда и вернулся. Толку от меня - ноль. Надо выходить, выползать, убегать. Пацаны, убитого решили через дувал перекинуть,.... очередь, одного в шею, другого в кисть руки. Нельзя высовываться. Всё простреливается. С двух сторон.

Крик от боли!!! Рядышком крик. Как не сорваться? Только без паники! Страшно!

Наши, на дороге лупят в сторону кишлака, земля дрожит, поток металла. Кажется, подними руку - отрежет. Море огня!!! Да не туда!!! Связи нет, рация сдохла.

Встаёт парень в полный рост. И целый магазин трассеров в сторону скал над "бэтээрами".

"Бейте туда!!!"

- орёт.

Пять секунд, в полный рост. Смертник!!! Пронесло. Ни хрена они не поняли, как валили по кишлаку, так и валят. А нам что делать? Догадались. Штык-ножами выковыривали камни нижние из дувалов. Это не очень трудно, глина сплошная. И ползком через дыры в сторону дороги.

Выполз к речке, в руке граната, прямо напротив окна кишлака, метров сто.

Лежу, как загипнотизированный, такое чувство, сейчас пуля в голову, и ничем себе уже помочь не сможешь. Паника!

"Помоги, Господи!!! Никогда больше и никуда не полезу"

Бога вспомнил. А раньше где был!?

Рядом камень, положил на голову, которая не работает, всё на инстинктах. Хорошо - наши, из кустов появились. Очнулся. Побежал через речку, падаю, камни скользкие, слизью покрыты. Потерял сапог, так в одном и доковылял к сарайчику ближайшему. Внутри раненые, один смотрит, жёлтый весь, пуля в живот попала, ни звука. В шоке. Старлей, лупит из автомата по кишлаку без остановки, меняет рожки, пока "АКС" не заклинит. Берёт следующий.

"Не надо, наши там!"

Глаза дурные, ничего не слышит, ничего не понимает.

Ещё двадцать-тридцать метров, вползаю в "бэтээр", новый, семидесятка, люк внизу, удобно. Загружен ранеными. Радист вызывает вертушки. Надо уходить. Свои могут грохнуть, им пофиг, не ювелиры. Мысль одна - подальше от стрельбы.

Дошло, наконец-то, обстреливают с двух сторон. Все вышли. Серёгу на ремнях вытянули. Убитых, в последнюю очередь.

Спустились до Хиджана. Медпункт, кому уколы, кому капельницу. Погрузили в открытый "Камаз" и вниз, в Пули-Хумри. На полпути встретились "вертушки", летят, "крокодилы" родные. Слава богу, нас там уже нет.

Потери "шурави" - семеро убитых, четырнадцать раненых. Афганцев похоронили до ста человек.

"Прочесали называется!!!"

"Проявили инициативу!!!"

"Отцы-командиры!!!"

Думайте иногда, жизнь - это не звёзды на погонах, не ордена на груди. Жизнь - это трава под ногами, солнышко над головою, подруга под боком, вода в стакане, хлеб на столе.

"КП" госпиталя, лежу на носилках, "хэбэ" разрезали. Чуть выше коленной чашечки вход от пули, сантиметров через восемь - выход, калибр 5,45 мм. Врач пальцем нажал по середине, вскрикнул, больно, два фонтана крови в разные стороны.

"Кость целая!!! Повезло тебе, боец!!!"

Да, повезло! Попади пуля калибра 7,62 мм, остался бы без ноги, может и загнулся, от потери крови. Из-под обстрела выходили два, два с половиной часа, несчастные сто пятьдесят метров. Целая вечность. Теория относительности, в действии.

На руке часы "Командирские", стекло разбито, время остановилось в 12 часов 15 минут. Выкинул. Лежу на столе в операционной, вставляют трубки, какую-то проволоку с бинтом, больно. Мрак! Никаких обезболивающих, всё в живую, может так и надо. Рядом пацаны лежат, стонут. Врачи сбежались со всей больницы, спасают бойцов, помагают друг другу, не взирая на спецуху. Подключили систему, вывезли в коридор. Боец угостил сигаретой. Я, в шоке. Между ранеными ходит командир бригады, молчит, рассматривает всех, озабочен, тревога в глазах. Я думаю!... Кучу народа положили. А зачем? Может, кто и спросит. Неприятности.

Пуля, калибра 5,45мм, с мягким наконечником скользнула по кости и ушла в сторону, могла и вверх повернуть, тогда хана. Жизнь и смерть - дело случая.

Госпиталь щитовой, модульный, палаты на восемь, двенадцать коек. Моя крайняя, под окном. Уколы, таблетки, бутылки меняют в системе, простынь, мокрая от крови и физраствора.

В двенадцать часов ночи началось. Болит страшно, терплю час, второй, третий.

Всё. Лезу на стенку. Зову санитара, кричать нет сил. Тишина, одни стоны кругом. Никого. Кое-как сполз с кровати, добрался до коридора. Идёт солдат-фельдшер.

"Помоги! Кончаюсь!"

Завёл назад, уложил на постель. Через пару минут возвращается со шприцом. Розовая жидкость, мало-мало. Кольнул в руку, через десять минут отрубился. Спал до утра. Три дня на ночь колол, за что ему огромное спасибо.

Напротив, лежал боец, обе ноги прострелянные, кости раздробленны, боль страшная. Его обезболивающими колят, ему пофиг, наркоман боец, не берут лекарства.

Попросил санитара:

"Принеси трусы! Плавки режут!"

Плавки ножницами разрезал и выбросил. Через неделю, первый раз добрался до сортира, вернулся весь мокрый, в поту. Боль, боль и боль.

Попрощался с Серёгою, (неделю отлежал в реанимации, немного очухался, можно в Союз отправлять). Несут мимо на носилках, желтый, пытается улыбнуться:

"Прости Серёга, не смог вытащить"

"Всё несчак, Санёк. Напишу из Ташкента"

Больше я его не видел. Получил одно письмо, комиссовали Серёгу. Где ты, братан!?

Перевязки, чистки. Через десять дней помылся под душем, рану оборачиваешь целлофаном, вода не должна попадать. Перевели в другую палату, поменьше и почти без криков. Контингент разный, один молдаванин из пехоты, гранатомётчик, третье ранение, два ордена "Красной звезды", скоро домой, "дембель". Другой боец, фонарик поднял с земли, покрутил и остался без пальцев.

Привезли парнишку из Хиджана, комендантская рота, избит, голова синяя.

Узнал его, раб азербайджанский. Насиловали, били и убили, через пару дней умер пацан. За что???

Твари. Достали их уже дома. Сначала замяли дело, но у матери замученного, в Москве, связи были. Посадили, уродов. Может кому и легче от этого.

Два фельдшера-солдата, проходили службу в госпитале, отдельная комнатка, кровати. Питание не ограничено, как и наркота. Сели ребята на морфий плотно. Захожу покурить, музыку послушать:

"Давай, Санёк! Чтобы жизнь мёдом показалась!"

"Спасибо, братаны! Я больше по водке!"

Принесли бутылку, выпил стакан, минут через пятнадцать вырыгал, не пошла.

В отдельной палате лежал афганец - офицер раненый. Приходят сослуживцы, красавцы.

Форма, по заказу пошита, аксельбанты, фуражки вверх торчат, кокарды в кулак. Фраера.

Виноград, апельсины, лепёшки - полные пакеты. Завидно, надоела кашка.

Сортир в госпитале обычный, сарай с дырками. Раненому сходить, погадить, большая проблема. Пацаны, приспособились, в табуретках, стульях, дырки вырезали, унитаз полевой. Сиди, кури, мух гоняй. Романтика!..........

Весна в разгаре, зелёнка проснулась, снег на перевале растаял, тропы открылись,

"Духи", ожили. Саланг, обстреливают. Самолёты высоко-высоко. Бомбят, ракетами скалы шлифуют.

"Бах! Бах!"

Воздух дрожит. Колонна, порожняком в долину возвращается. Два "Камаза" тормознули на мойке, воды набрать, от нашей точки вверх метров сто.

Прямое попадание, во второй "Камаз". Пацанов, из первой машины осколками посекло.

Привезли в рюкзаках, что нашли, в морг. Раненых в нашу палату, так и лежали на животе всё время, спина - сплошная рана. Все знали, что наши долбанули, но о каких-то там разборках, не слышал.

Гибли по случаю, по глупости, по пьянке, по обкурке - не боевые потери. На соседнем гарнизоне послали "молодого" убрать в "БТРе", берёт "Муху", ручной одноразовый гранатомёт. Крутил, крутил, взвёл случайно на боевой, испугался, давай разряжать, как бахнуло - целый день "бэтээр" горел. Едет колонна бронетехники, офицер фотиком щёлкает. Красиво горит, домой вышлет.

Мне легче. Три недели отлежал, ковыляю понемногу.

"Отпустите в горы!?"

- прошу майора-хирурга.

Жара, пыль, мухи, рана гноится, желтухой, малярией пахнет. Хороший мужик, умный. Через пару дней заехал "бэтээр", выдали "хэбэ", на пару размеров больше, (моё порезали).

На душе праздник.

"Домой!!! В горы!!!"

Друзья, водичка хрустальная, воздух прозрачный, сам себе начальник, через полгода домой, "дедушка".

В "бэтээре", термос большой солдатский, внутри двадцать "поросят", пакетиков салафановых с "шаропом", самогонка местная, из винограда. Один пакетик - кружка армейская, где-то триста грамм. Гадость, ещё та. Афганцы, анашу добавляют, утром голова отлетает, вся в огне.

Тридцать третий, 34-й, 35-й гарнизоны. Всё. Вот моя деревня, вот мой дом родной.

Друзья обнимают, смеются, герой вернулся. Я, не против. Душа поёт. И долг перед товарищами выполнил, и живой остался. Это не высокие слова, это факт.

Одно дело смотреть, слышать, говорить, мечтать о подвигах. Совсем другое, когда шарахнет по тебе, оказывается очень больно, совсем ты и не неуязвимый, обыкновенное существо. Маленький кусок металла и.... по тебе мухи ползают.

"Жутко!!!"

Лежишь с дыркой:

"Господи! Помоги! Буду хороший! Честный!

Никаких глупостей! Только сейчас помоги!!!"

Вот, момент истины, эти секунды.

"Помоги Господи!!!"

А, как поможет, раны заживают, обещания забыты, а сейчас молишься:

"Спаси!!!"

Гарнизон вооружили. Прислали отделение пехоты с "кадетом", лейтенант молодой. "Василёк" - "миномёт автоматический) установили, переносной гранатомёт "АГС" на крыше. "Духи" проснулись, весна в разгаре. Тропы открылись на перевале.

На крыше вмазали "шаропчика" на стояка, за тех, кто не с нами и с нами, за хату далёкую, за себя, за друзей, за подруг. Хлеб-пластелин, "минтай", кашка, чеснок, лук. А сколько радости! И жизнь хороша и жить хорошо. Шум, смех. Пехоту угостили.

Вдогонку, по "косяку " забили, пустили по кругу, не один, все сразу. Пять штук!

Еле доковылял до койки. Лежит лейтенант молодой:

"Свободен! Моё место".

"Нет вопросов".

Мы, люди цивилизованные.

Утро, голова отлетает, рядом речка, десять шагов вниз, башку под воду, ледяная.

Кажется, кипит вокруг. "Шароп", гадость ещё та, оружие биологическое.

Влетает ротный:

"Герой!!!"

Смеётся, по плечу хлопает, обнялись:

"Молодец, будешь орден иметь!!!"

"Герой!?"

Наверное. Когда вокруг все говорят, какой ты отважный. Начинаешь поневоле верить, значит, так и есть.

"Герой!"

Но там за речкой, я думал только об одном.

Как ноги унести, как живым остаться. Мне, недалеко за двадцать лет, наследника нет, фамилия заканчивается. Не будет больше таких....... Бог помог.

В соседней чайхане шмон, мобилизация, призыв по афгански. Несколько "бэтээров", окружают со всех сторон, выскакивают цирандои, проверка документов. Молодняк и не только загоняют в машины, поехали, Родине служить. Многие сбегают с оружием. Офицер для них - князь, солдат - раб. Такая вот субординация. Командующий состав обучался в Союзе, окончили училища, академии, многие знают русский язык.

Первое мая 1983 года. Праздник, всё готово, и водочка и закусь. Из штаба батальона прислали кадета, для контроля. Поджарили картошечку, сделали яичницу, заправили анашой. Лейтенант сотку, две выпил, наркотой закусил, - вырубон полный, гранатой не разбудишь. Всё! Наше время! Понеслась, душа в рай. Водочка, план вдогонку.

По врагам Отечества:

"Огонь!!!"

Во все стороны, пофиг куда, из миномёта, "агаэса", автомата, пулемёта, парочку гранат в речку. Веселимся. Праздник всех трудящихся!

Середина лета. Подъезжает легковушка "Тойота", трое гражданских, оказалось - "хатовцы ", местное " КГБ ".

Слух такой ходил, все - холостяки. Революция и семья не совместимы. После победы.

Привезли шашлыки, колу, сигареты, лепёшки, по-русски не плохо разговаривают:

"Помощь требуется!"

"А какая?"

"Вернее, невмешательство"

Оказывается, в обед должна машина проехать в сторону перевала. Пассажир - беглый цирондой, сам ушёл в горы и восемнадцать человек с собой прихватил, все с оружием. Опасный боец. Устроили засаду. Один в развалины, второй через дорогу в сад.

Наша задача - не высовываться. При осложнении - прикрыть огнём из "бэтээра".

После обеда ползёт, ползёт "Татра", наливник, бочка, восемнадцать тонн бензина. Навстречу, "хатовец" выходит, с автоматом.

"Стоять!!!"

"Татра", пыталась развернуться. Пули полетели со всех сторон. Как я понял, пленные им не нужны. Водила выпрыгнул и в сторону, на карачках быстро, быстро так.

Машина задним ходом по инерции покатилась в развалины, в яму провалилась. Кабина вверх торчит. Стекло, дверцы, капот - решето, патронов не жалели. "Хатовец" открыл дверцу, выпадает мужик, мордой в пыль. Перевернули. Молодой, лет тридцати, за поясом пистолет "Макаров". Он даже рыпнуться не успел, никто в плен брать не собирался. "Хатовец", остановил какой-то грузовик, водилу, заставил "духа" в кузов закинуть, сел рядом в кабину и укатил в долину, в Хиджан. Попрощались в темпе, реклама не нужна, опасно светиться.

На соседнем, тридцать шестом гарнизоне служили два молдаванина, водила и стрелок на "бэтээре". Помогали местным революционерам, в облавах участвовали, стрелять не стреляли, прикрывали в основном. Дуканщик, пальцем помашет, губами почмокает:

"Хороп!"

Плохой "бэтээр", коммунистический.

В один из вечеров, послал их взводный за водярой на соседний гарнизон. Бахнули из гранатомёта в упор, на всю ночь факел, боекомплект –

"Трах!!! Бах!!!"

Кусок железа и гореть вроде нет чему, а через сутки, ещё дымился. Пару месяцев осталось пацанам - и домой. Вышло раньше, с доставкой. Накаркал, старик.

Всё связано и повязано. Мешок на плечи, всё выше и выше топает крестьянин.

"Куда?"

В скалы, смотришь в оптику, час ползёт, два, не присядет. На босую ногу шлёпанцы резиновые, худой, бородка при нём, топает и топает. Выносливый, жилистый народ.

Байка ходила. Поставили мину на тропе.

"Бах!!! Афгани во все стороны!"

Целый мешок подорвали. Правда!? Всё может быть.

Радость нас посетила, счастье выпало. Подхватил, "особист", желтуху, уже капитан, (три месяца просидел на перевале и звёздочки дали).

Не помогло, гаду, ни усиленное питание с витаминами, ни личный "бээрдээм".

Отправили, сволочь, в Союз, больше и не видели. Желтушка - тяжёлой, оказалась.

Меня бог миловал, мучился недели две, бледненький, тошнота, кака - побелела, моча потемнела. Отпустила, переходил на ногах.

Письма привозят пачками, месяц, полтора ничего, потом с десяток. Раскладываешь по датам отправки и читаешь по очереди, привет оттуда, где дом родной, друзья, подруги, солнце ласковое, бочки с пивом. Отвечаешь - в розовом цвете, всё нормально, дежурим, в карты играем, скоро буду дома. Какие там обстрелы!? Какие больницы!? Помочь ничем не помогут, а жить будут дольше.

Цирандои, застрелили нашего соседа афганца, пожилой человек, одного глаза не было. Бедный, зимой и летом в одних калошах на босую ногу. Проходит, здоровается, улыбка на лице. В живот попали, что-то им не понравилось, команду не понял. Бросили раненого. Пацаны, пытаются перевязать, отталкивает, просит, нельзя, вера не позволяет, нечистые мы. Так и умер.

Ногу разработал, больно, а куда денешься, ранки затянулись. Мать высылала порошок - стрептоцид в письмах, помогает.

Я, в самоволке. "Граф" - гранатомётчик за пулемётом, ползём на "бэтээре" вверх по серпантину на перевал. Вдоль дороги обгорелые танки, машины, развалины кишлаков.

"Граф" - питерский еврей, второй, за службу в Афгане, первый - писарюга Шиндантский, любитель в бочке с водой посидеть. Едем в Баграм друзей проведать из мотострелкового полка.

Вот и Саланг. Вход в туннель с одной стороны охраняет танк, с другой - "бэтээр", гнёзда пулемётные. Пропускают по очереди, движение только в одном направлении.

Длина туннеля четыре километра, люк не открыть, гарь, дышать нечем, вода капает с потолка грязная. Быстрее, быстрее из этой ловушки.

Наконец-то, свежий воздух, можно и на броне посидеть. Вниз, вниз с ветерком. На перевале снег, полчаса езды и бушлаты поснимали, сидим в одном "хэбэ". Солнышко греет, птички летают. Птички, птичками, а палец на курке, смотри по сторонам, не зевай.

На полпути остановились у чайханы, водила и стрелок остаются на охране, остальные во внутрь. Проход, с двух сторон нары деревянные, ковром крытые, перегородки, получилось, что-то, типа кабинок. Обувь снимаешь, залазишь с ногами, садишься, автомат наготове, граната на взводе, (усики запала разгибаешь, в случае чего и зубами выдернуть можно).

Принесли плов, чай, в чайхане светло, лампы над головой. Поели, рассчитались и на выход. Водиле и стрелку, берём пайку с собой. Всё под контролем, главное в плен не попасть.

Вот и полк. Мы в гостях. "Бэтээр" "дедовский", какой-то ковёр, подушки, одеяла афганские, всё в открытках, девки одни.

Принесли "руин", это порошок, героин не очищенный, последняя новинка, стоит копейки - двадцать пять афганей пакетик. Приказ "духам": трави "шурави"! Оружие безотказное. Не здесь, так в Союзе достанет. Высыпают на фольгу из под сигарет, снизу зажигалкой нагревают и через медную трубочку дым втягиваешь в лёгкие. Между зубов колпачок от мины зажимаешь, не сгоревший порошок оседает на стенках колпачка и не попадает в желудок, дольше жить будешь, а главное - почистится и трубка, и колпачок, и опять жизнь.... в кайфе.

Лежишь, "Машину времени" слушаешь, сигарета в зубах. Рай, ведущий в ад. На следующий день побродили по базару, купили пару кассет магнитофонных. "Ди Пёрпл", "Квин", Пугачёва, Юра Антонов. Откуда они там?!

Пиратство. На коробке в одном слове две ошибки, зато на русском. Капитализм!

Война войной, а бизнес превыше всего. А для нас музыка - это гражданка, дом, друзья, подруги. Ты, в кайфе, из динамиков - "держи меня соломинка, держи". День прошёл и хрен с ним. На следующий день вернулись домой.

Жрать - нечего, одна вермишель. Собрались на "охоту". Два человека в кабину, три в кузов "Камаза", номера водой облили, пылью забросали и вперёд. Вверх, подальше от гарнизона. Навстречу стадо баранов гонят.

"Бэ-э! Мэ-э!"

По тормозам.

Славик, из автомата, в лоб ближайшего барана. Двое спрыгивают на землю, трофей в кузов, через десять минут уже на точке.

Шкуру в темпе снимаешь, обливаешь соляркой. Горит. Внутренности закапываешь, мясо в ведро и на костёр. Всё. Ждём пайки. Нехорошо, но это к отцам-командирам. Им без разницы, сдохнем мы или нет. А нам как-то не хочется, девчонки дома ждут, родители.

Петра - "камазиста", сегодня среди бела дня обстреляли на трассе между тридцать третьим и 34-м гарнизонами. Бог с ним!!! Тринадцать дырок в кузове и в кабине насчитали, ему ни хрена, ни царапины. Фотография подруги лежала в бардачке, расстреляли подругу. Прямо в голову.

Лето в разгаре. Дышать нечем, жара, а речка рядом. Раздеваешься и в одних плавках по течению вниз. Несёт метров пятьдесят. Глубина по колено, вода ледяная. Выходишь, как на свет народился, душа поёт, лёгкий такой. Кайф! Местные - как на чудаков смотрели.

Почти каждую ночь, у автобата потери. Не успевают днём перевал проскочить, а на верху ночевать холодно, рвутся в долину, на базу в Пули-Хумри

"Не едьте ребята! Подождите до утра"

"Нет!!! Проскочим!!!"

Через минуту:

"Тра-та-та!!!"

Стёкла летят.

"Бах!!!"

Кто-то, в скалу врезался. Нам работа. Обстреливаем из миномёта, "бэтээра" окрестные горы, толку мало. "Духи", сразу уходят. Труба пробита, перекачка остановлена, до утра.

Примчалась бронегруппа, прикрывают. Поставили новые трубы и назад, домой.

Август месяц, 1983-й год, пришли награды, мне - медаль "За отвагу". Посылали на орден "Красной звезды", "особист", сволочь, запорол. Вручали на "КП" батальона. Бойцов семь. Запомнил чурку одного. Он, гад, и близко в операции по спасению раненых не участвовал. Стоял на дороге, шальная пуля палец отстрелила. Кричал в госпитале, как ишак. Сейчас герой. "За отвагу", на груди.

Вот и сбылась мечта детства, друзей раненых спасал, ранен сам, награждён. Всё как в кино. Служили два товарища, переходили с места на место, всегда вместе, рядом.

Один попадает в засаду, ранение тяжёлое, второй, рискуя жизнью, идёт его спасать и получает пулю, самого надо спасать. Можно снимать....кино.

Расстреливают колонну, ниже гарнизона, метров пятьсот. Серьёзная колонна, три "бэтээра", две зенитки на "Камазах", зерно везли. На этот раз стреляли не со скал, а с противоположной стороны, из сада. Довольно неожиданно. Афганцы долбили снизу, в упор. Помочь мы, толком, ничем не могли, постреляли вдоль речки из автоматов по саду. От "бэтээров" и зениток никакого толка, "духи" находились в "мёртвой" зоне. Не простреливается. Прибыла бронегруппа, забрали раненых, убитых, "духов" давно нет, ушли в горы.

На следующее утро поехали трассу осматривать. Зерна! По колено горелого, резина воняет, "бэтээры" подбитые, на броне буква "К", комендатура, "козлы" сокращённо, ну и хрен с ними, сволочи.

Труб менять надо метров сто, вызвали помощь с "КП" батальона. Полдня мучились. Бойцы, сняли с одного "бэтээра" пулемёт "ПК-7,62мм", трофей. Потом "особисты" бригадные рыскали, кто-то стуканул, пришлось вернуть, правда, месяца через три. Подкинули под штаб батальона. Нашёл на дороге бумажку, пять советских рублей, один угол обгорел, на другом - отпечаток пальца кровавый. Долго носил с собой, как талисман, где-то потерял.

Через месяц, подъезжает "Тойота" знакомая, выходит "хатовец", тоже знакомый.

Командир приглашает на обед, в Хиджан!"

Поехали. Машина впереди, метрах в ста, мы на "бэтээре" взади. Обыкновенная каменная казарма, одноэтажная, за каменным забором. Ворота, часовой. Заехали во двор без вопросов.

Сидит за столом дядя бородатый, красавец, под два метра, плечи - Во! Рубашка бордовая. Богатырь!!! Начальник местного "КГБ", полковник, "хатовец", закончил академию генштаба в Москве, по-русски - без вопросов. Зубы белые, улыбка на весь рот. Душа парень. Зашуршал адъютант.

"Водку! Колу!!! Шашлыки!!!"

"Есть!!! "

Десять минут, стол накрыт. "Шароп" классный!!! Не вонючий.

"Это для нас специально гонят и называется "Коммунистический"

- объясняет командир.

И пошло, поехало. Сотка, вторая, сигареты, закусь и базар.

"Сколько нас духи мочить будут?!"

"Почему перевал не перекроют!?"

Доказываю на стаканах. Вот Пакистан, вот мы, вот ущелье. Перекрой кислород и мир наступит. "Хатовец", только усмехается.

Да, наивные были, ничего не знали. Одних полевых командиров покупали, других убивали, всё намного сложнее.

Приказ, по армии. Огонь открывать только в ответ. Не дай бог первыми. Жди, когда убьют. Обстреливают колонну, рядом кишлак, откуда стреляют? Не поймёшь.

Пацаны, лупят из зенитки. Каждый дом - крепость, не окна - амбразуры.

Подырявили кишлак, афганцы - настучали, "особисты", разборы устроили. Старший колонны был капитаном, стал старшим лейтенантом. Это так, между прочим.

"Шаропчика" накушались, за окном темнеет. Пора до дому, до хаты. Завели "бэтээр", теперь вперёд и вверх.

Залазил на броню, потерял шлёпанец, удобная вещь, подошва резиновая, толстая, по камням прыгать хорошо.

Вниз быстро, с ветерком. А вверх??? Сиди, кури, да без огонька. Совсем стемнело, ползём без фар, пока добрались - трезвые. "Косячок", для расслабухи, чаёк и в койку. День прошёл и Бог с ним.

Опять командирам не мнётся, тасуют гарнизоны. Попадаю на "КП" роты, не дают спокойно дослужить. Или, не дай бог, загнуться.

Сентябрь 1983 года. "КП" роты. Перевал "Саланг".

Из растительности, одна трава выгоревшая и кусты вдоль речки. Живём в армейской палатке, у ротного с компанией - тоже самое. Из камней сложена только столовая, пять на три метра и банька - два на три. По ночам выползают скорпионы, путешествуют по стенкам палатки, зажигалкой прижжёшь - падают. Главное, утром обувь вытряхивать, любят ночлег себе устраивать, наверное, нору напоминают, ботиночки солдатские. Опасны скорпионы только в брачный период, весной, но всё равно гадкие и страшненькие.

Рация в полевом вагончике. Иногда дежурил по ночам, ляжешь на кушетку, сигарета, одна задача - не уснуть. С едой проще, "КП" роты всё-таки, жареная картошка, тушёнка свиная. Здесь свои законы, "дедушке", то есть мне, положена офицерская пайка.

Прапор, завхоз, празднует день рождения, "шароп" пьют и брагульник вдогонку.

(После того, как построили мост железнодорожный через речку пограничную, Амударья, водка подорожала до сорока чеков. Грузы гнали составами через мост, разгружали и отправляли автоколоннами в глубь Афгана, сами автобаты в Союз не ходили. Водка паскудная, перевозили в бочках с соляркой, наливаешь в стакан, сверху плёнка разноцветная. Пили через марлю.)

Гуляет начальство. На десерт обычно стрельба по банкам, броски гранат куда попало. Прапора пьяного занесло, не туда кинул.

"Бах!!!"

Сане Воронцову осколок по яйцам,... повеселились. В госпитале все медсёстры сбегались, здоровые яйца, у Сани.

"Духи", перед зимней сплячкой, обнаглели. Соорудили несколько пулемётных гнёзд на скалах напротив моего родного, 35-го гарнизона. Среди белого дня, долбят по колонне.

Подбили машину связи, ранило радиста в шею. Пацаны, гарнизонные, затащили в блиндаж.

"Релейка", перекрыла дорогу, пробка. А, "духи", лупят. К миномёту "Васильку" не подходи, пристрелян. Просят помощи. Командир роты "трубачей", капитан Подцина - белорус, собирает добровольцев. Сажусь в "бэтээр".

"Мало тебе!?"

- спрашивает.

"Мало!!!"

- отвечаю.

Пацаны там, куда денешься, от себя не уйдёшь, умирать надо один раз.

Полный "бэтээр", через пятнадцать минут на месте. Со стороны сада, долбанули из гранатомёта. Смазали, труба позади вдребезги, дым чёрный столбом. Попал бы, всем хана, люки закрыты, размазало бы по стенкам. Бог миловал.

"Откуда стреляют!?"

Ни хрена не видно. Выскакиваем из "бэтээра" и бегом в блиндаж. Боец, из "КПВТе" башенного прикрывает, лупит по скалам. Глина фонтанами во дворе, пули чиркают по броне.

Столкнули с моста в речку подбитую машину связи, разблокировали дорогу.

Подогнали "бэтээр" к входу в блиндаж, под прикрытием брони погрузили раненого связиста, отправили в госпиталь. На следующий день прибыла на "БМП" рота спецназа, бойцы, как бойцы, только в красовках. Расположились в саду. "Вертушки", долбят "нурсами" по скалам. Вспышка, грохот, не спрячешься. Пошла вверх разведгруппа, офицер и несколько солдат. Через час стрельба, катятся вниз, тащат двоих раненых. Опять "вертушки", полдня летали. На следующий день, спецназ пошёл с нескольких сторон. Тишина. Ни кого. Дыры-пещеры, в скалах вырублены, внутри гильзы валяются и вода. Перед стволом на землю выливают, чтобы от выстрелов пыль не поднималась.

Профессионалы.

На "КП" роты всё спокойно. Командир, на "дембель" собирается, в Союз. Голый, босый. Как пришёл два года назад в Афган капитаном, так и возвращается капитаном. Хороший мужик, мастер на все руки. И в дизелях, и в трубах волокёт. Надёжный, с таким и в атаку можно идти. Надо помочь.

Друг мой, Саня из Ростова, водила автобатовский, наливник у него. Останавливался на пару дней, порожняком, отдохнуть на "КП", с понтом, на "ремонт". Привозил "руин", покуривали, дурковали, в баньке парились.

Ночью заправляли его бочку и в чайхану на стоянку афганских "бурбухаек".

Половина "бабок" нам, половина командирам.

Затарился капитан, как оккупант, целый "бэтээр" чемоданов. Любили его, заслужил.

Машина спускается в долину и с каждого гарнизона салют трассерами, командиру. Я, на его месте сопли бы распустил. Редкий случай, офицер, пользовался таким уважением среди солдат.

"Ура командиру!!!"

Замену прислали обалденную. Маленький, худощавый, рыжий капитан. Службы не понимает. И честь ему отдай, и подъём по уставу. Дурачок. Мы и без устава живота своего не жалели. Нам пару месяцев осталось, ему - два года,... если не грохнут, а это запросто.

"Ганса", наркомана конченого, комбат Вася по морде ударил. Обиделся "Ганс". Через пару дней перемкнуло, обкурился, как чёрт, залёг за камнем с гранатомётом "Мухой", комбата ждёт, - на "бэтээре" в долину спускался. По рации передали, тормознул комбат, переждали, пока, "Ганс", окончательно отрубится.

Ничего, москвичу не сделали. Никто с "наркотой" не желает связываться, себе дороже. Отправили домой, с первой партией "дембелей". Не доехал, бедолага. Через месяц из министерства запрос пришёл, волнуются родители.

"Написал - ждите через неделю, а всё нет и нет".

Нашли, "Ганса", в Астрахани, в госпитале, с поломанной челюстью и без документов. Допрыгался.....

Не сошлись характерами с новым ротным. В батальоне, прозывали меня -"дядькой", двадцать пятый год шёл, уважали наверное, не последний в роте, ранение, медаль, "За отвагу". Зачем ломать человека? Какая там зарядка!? Смешно. Попался служака!

Прошу -

"Будешь цепляться, морду набью!!"

Капитан, в палатке прыгает, карате занимается. Да ты её и не услышишь!!!

Твоя задача, самому домой вернуться и ребят вернуть родителям, подругам, друзьям - товарищам. Комбат, Вася, подполковник, старший мужик, серьёзный и всё понимал.

Бывало, приедет на гарнизон, обкуренный, как чёрт:

"Жрать хочу!!!"

"Товарищ подполковник!!! "Минтай" один, хлеб и чай!!!"

"Давай "Минтай"!!!"

Попроще надо быть - и люди потянуться.

Скоро зима, строят казарму, помогаю. Стены бетонные, потолок из труб, сверху раствор и толь. Тоска невыносимая.

"Где моя деревня, где мой дом родной?!"

Летит самолёт пассажирский, высоко над горами, летит в Союз. Там рай. И чем он ближе, тем длиннее дни. Отправили одну, вторую партию "дембелей", декабрь месяц. Друзей-товарищей все меньше.

"Когда!?"

"Нет замены!"

Молодняк пригнали,..... а толку, необученные, связистов нет, одни "трубачи".

Ругаюсь с ротным. Видел, гад, "план" курил.

"Ты, враг народа!"

Вывод сделан.

"Антисоветчик! Роту разлагаешь! Начальству доложу!"

Какой же, я, антисоветчик!? Герой!!! Ранение, медаль "За отвагу".

"Прикрытие это, маскировка!!!"

Ротный, фильмов о шпионах насмотрелся. Смешно, не будь правдой.

Штукатурю казарму день, два. По неопытности пальцы раствором выело, но получается лучше и быстрее, чем у других. Ротный, благодарность объявляет. Какая там благодарность? Лишь бы день до вечера. Время убиваешь.

Кабель перебили, нет телефонной связи. Автомат, пару гранат. Бойца для страховки. Шлёпаем, базарим, снизу трасса петляет, ветер холодный, вокруг - ни души.

Ползёт "бэтээр", стреляет из пулемёта. Метров в двадцати очередь ложиться, фонтанчики пыли, камешки летят. Это называется - пошутили. Сидят в "бэтээре", смеются. Скучно, пацанам.

Не пишу больше месяца, отправки жду. Письма долго идут, я раньше приеду. И так два месяца "еду".

В Афгане, служба не мёд. Думаешь, срок вышел и на "дембель", в Союз.

"Где там!!!"

"Кто ты такой!?"

Какой был, такой и остался. Ноль!!!

"Всё для Родины! Всё для победы!"

Да мы не против, но и нас не за х...р, считать не надо.

Новый Год, 1984. Перевал Саланг.

Тоска, третий Новый год в армии. Я в розыске,.... семья заждалась. Мать послала письмо министру обороны:

"Сыночек пропал!!! Два месяца ни привета, ни ответа!"

Замполит ворчит, ротный ворчит. Пофиг. Один служит двадцать четыре месяца, некоторые и двадцать два. Мое счастье - отторчать двадцать семь, из них, двадцать два - в Афгане, без перерыва, от звонка до звонка. Надоело всё. Апатия.

5 января 1984 года, передали по рации с "КП" батальона - "дембель!!!" Завтра "бэтээром" в Пули-Хумри, в штаб бригады. Оттуда в Союз, домой. Что там и как там?..

**************************************